События с 9.08.03 по 16.08.03
Пограничник повертел в руках наши паспорта, с сомнением хмыкнул и повел за собой. Мы подошли к дверям высокого желто-серого здания, они были заперты на здоровенный навесной замок. Пограничник достал ключи, открыл двери, и мы оказались в шикарном зале ожидания.
«О, вокзал для двоих» - сказал Юра. Зал и вправду впечатлял - стояли рядами пустые кресла, блестели свежевымытые полы, высились фикусы и прочая зелень в кадушках, а с потолка свисали телевизоры.
|
|
Здесь смотрите предыдущие сообщения о ходе экспедиции >>
Официальный сайт экспедиции >>Нормальный, вполне цивилизованный, практически европейский зал ожидания, за исключением того, что мы здесь были одни. Пограничный переход практически не функционировал.
Некоторое время мы дожидались таможенников, наконец, нам досмотрели вещи и проштемпелевали паспорт. Один из таможенников все пытался выяснить, нет ли у нас запрещенной к ввозу валюты, даже требовал показать бумажник. Я показал и за это поплатился. Таможенник заметил лежащие в бумажнике десять российских рублей, выхватил их и спрятал к себе в карман, сделав каменное лицо, будто бы так и надо. На уговоры вернуть деньги каменная маска даже не дрогнула. Вот так Иран!
Дорога от границы вглубь страны обилием транспорта не радовала. Впрочем, через несколько километров пешего пути мы обнаружили экскаватор. Дальше поехали кое-как втиснувшись в кабину, а рюкзаки устроив в ковше. Совсем неплохо. Ехали не быстро, зато интересно. По сторонам проплывали поля, сопки, военные части и водруженные на постаменты подбитые ирано-иракские танки. Несколько раз пересекали армейские блокпосты, где данные о нас аккуратно вписывали в специальные журналы. Национальность – русские. Цель проезда через охраняемые территории – туризм. Вид транспорта – экскаватор.
После иракских пятидесяти градусов в тени иранские сорок ощущались прохладой. Выжженная солнцем пустыня отступила, и вместо нее стали появляться деревья и кустарники. Встречались и портреты Хомейни, Хаменеи и прочих аятолл, являющиеся неотъемлемой частью природы Ирана. Кроме изображений духовных лидеров иногда можно увидеть картины из жизни шахидов. Вот солдат с винтовкой и фотокарточкой Имама Хомейни задумался о предстоящем бое. Пережить этот бой ему явно не суждено. А вот большие и печальные глаза подростка, совсем еще ребенка, такими они были в тот момент, когда он отважно бросился со связкой гранат под танк, взрыв которого изображен рядом.
Под вечер мы добрались до Исламабада (оказывается «исламабады» бывают не только в Пакистане). Попытались купить слив в лавке и сразу же натолкнулись на непонимание. Деньги-то в Иране называются риалы, а цены указаны в туманах. Туман – это десять риалов, а значит все цены надо умножать в десять раз.
Ночь провели в палатках, а на следующий день приехали в Керманшах. Большой город, столица провинции. Здесь мы хотели попробовать продлить нашу дорогостоящую и, увы, краткосрочную транзитную визу. Шли по городу, очень захотелось пить. Увидели парня пьющего воду прямо из поливального шланга. «Там, где пьют местные, вода безопасна» - решили мы и принялись пить эту воду. Пока утоляли жажду, вокруг собралась толпа людей. «Там, где пьют белые мистеры, вода хорошая» - подумали они и тоже начали пить воду из шланга.
В специальном полицейском участке «атпо хориджи» нам отказались продлить визу, ссылаясь на то, что у нас есть еще целых шесть неиспользованных дней. Дескать, когда останется один, тогда и приходите. Шесть дней действительно казались значительным сроком, в течение которого мы сумеем хоть где-нибудь, но продлить иранскую визу.
Юра отправился искать банк, чтобы поменять немного денег, а я с рюкзаками остался ждать его на улице. Иранцы, проходящие мимо, иногда поглядывали с любопытством, но не останавливались. Однако стоило возле меня остановиться какому-нибудь бродячему торговцу и предложить купить что-либо из его товаров, как рядом тут же останавливались еще два-три зеваки, потом еще пять-шесть. Через минуту улица оказывалась запружена любопытствующими, а вновь подходящие удивленно пытались узнать друг друга, что происходит, и присоединялись к толпе. В определенный момент появлялась полиция и всех разгоняла, бросая строгие взгляды на меня и требуя «больше так не делать». Несколько минут проходило относительно благополучно, люди проходили мимо спокойно и равнодушно, но потом возле меня вновь останавливался какой-нибудь любопытный, и тут же со скоростью горной лавины вокруг нас вырастала толпа. Опять появлялся полицейский, на этот раз новый, и просил всех разойтись... Так все повторялось несколько раз, пока не подошел Юра, и мы не продолжили свой путь.
В Тегеране пришли к российскому консульству. На помощь особо не рассчитывали, лишь хотели узнать, какие российские организации присутствуют в Тегеране, и обратиться к ним. И еще надеялись получить рекомендательное письмо (подтверждающее наше российское гражданство) для посольства Пакистана. Вице-консул Валерий Голованов принял нас довольно радушно, не стал мариновать на улице, а сразу же провел к себе, расспросил обо всех проблемах, предупредил об многочисленных опасностях подстерегающих нас в Иране. После Ирака мнимые иранские опасности вовсе не выглядели опасными, тем не менее, нам пришлось подписать бумагу, в которой мы жестко определяли свой дальнейший маршрут и подтверждали, что с опасностями ознакомлены. После этого консул подготовил письмо в консульство Пакистана и отправился договариваться насчет нашего проживания где-нибудь. Выяснилось, что принять нас может русская православная церковь, находящаяся в Тегеране еще с дореволюционных времен. В посольстве выделили машину с дежурным дипломатом, который и отвез нас в эту церковь.
Батюшки не было, он недавно уехал в Санкт-Петербург, старосты тоже не было, а работавшая в церкви молодая женщина и знать не знала, что с нами делать. Ее никто не предупредил о нашем прибытии, да и прав у нее не было, чтобы поселить нас в церковном доме. Мы тут же заверили, что прекрасно сможем ночевать и в палатке во дворе, а после телефонного разговора со старостой ситуация и вовсе нормализовалась. Нас оставили и даже предоставили неограниченный доступ к холодильнику в столовой. У этого холодильника было полезное свойство – там было абсолютно все, о чем только могла мечтать душа истомленного дорогой путешественника. А еще в церкви была потрясающая библиотека. Там были еще дореволюционные фолианты, длинные ряды энциклопедий на любые темы – по медицине, юриспруденции, естествознанию. Первое издание Брокгауза и Евфрона! Книги девятнадцатого и даже восемнадцатого века! Целые полки диссидентских книг запрещенных во время советского режима и редких до сих пор в нашей стране. И еще много-много другого. Век бы не вылезать из этой библиотеки. Когда-то церковь была очень богата. Многие белоэмигранты, сбежавшие в Иран от советской власти, завещали после смерти свое состояние этой церкви. Правда, нечистые на руку церковные старосты разворовали значительную часть церковных богатств, поэтому сейчас наследием былого величия только и осталась эта библиотека, распродать которую в Иране практически невозможно.
На следующий день мы отправились делать пакистанскую визу. В консульстве полистали какую-то толстенную тетрадь, где были расписаны цены виз для разных национальностей. Стоимость визы для русских составляла сто долларов! Дороже лишь для граждан Танзании – двести. Консульские работники уверили нас, что стоимость российской визы для пакистанцев такая же. (Это неправда, например в Карачи российская виза для пакистанцев стоит лишь 60 долларов). Для немцев, получавших визу вместе с нами, цена составляла 30 долларов. Уныло порадовавшись, что мы не танзанийцы, заплатили консульский сбор. Вечером все было готово. Хорошо еще, что поставили по нашей просьбе месячную визу, а не недельную транзитную. Стоимость недельной и месячной визы была одинаковая.
Попытались сделать афганскую визу, но там тоже требовалось «рекомендательное» письмо от российского консульства. Афганский чиновник так и сказал - у нас, мол, в Афганистане много проблем с террористами, а мы вас не знаем, может быть, вы едете в нашу счастливую страну с сомнительными террористическими целями. К несчастью, мы не сделали письмо к афганцам заранее. Звонок в российское консульство ничего не дал, столь нужный нам вице-консул отсутствовал. Времени оставалось мало, транзитная виза потихоньку сгорала, а продлить ее в Тегеране не было никакой возможности. Поэтому мы приняли решение отправиться в святой город Кум, делать продление визы там, а заодно и навестить нашего знакомого Антона Веснина, постигающего в Иране основы ислама.
Приехали в Кум под вечер. Координаты Антона были довольно скудные – номер телефона медресе Аль-Махди. Мы зашли в ближайший ресторан, чтобы позвонить оттуда. Узнав, что наш друг учится в медресе, все посетители ресторана принялись нам помогать звонить, а заодно и угостили лимонадом. Наконец, адрес медресе был определен, как и найдены все «русские корни», произрастающие в медресе на благодатной ниве ислама. «Корни» были представлены дагестанцами, узбеками и прочими представителями России и стран СНГ. Один из посетителей ресторана посадил нас в свою машину и отвез в медресе, где нас, в ожидании пришествия Антона, чудесно приняла русскоязычная община.
Жизнь у Антона складывается неплохо. Он старательно учит фарси, арабский и религиозные догматы, создал примечательный сайт посвященный исламу. Его родители очень хотели, чтобы чадо взялось за ум и поступило в институт, но они уж никак не ожидали, что их сын выберет учебу в исламском медресе в Иране! Впрочем, сейчас они смирились с этим выбором. Не такое уж плохое образование, если подумать. Преподавание ведется персональными учителями либо в малых группах. Обучение, проживание и питание бесплатное, выплачивается небольшая стипендия, немудрено, что сюда приезжают учиться мусульмане из самых разных стран. Студенты штудируют древние фолианты, изучают философию, логику, мистику, историю религии, медицину и многое другое. Что касается медицины, то учащиеся имеют возможность ознакомиться с трудами Ибн Сины (Авиценны) и прочих древних мудрецов. Эффективность их методов лечения в некоторых случаях многократно превосходит современные методы. Не возбраняется также заниматься спортом, изучать современные науки – программирование, веб-дизайн. Каждый студент выбирает сам те дисциплины, которые ему интересно учить. Многие так и остаются жить в медресе, становятся учителями. Раз в два года студент может съездить на каникулы домой. Дорога ему оплачивается за счет медресе. Те же, кто хочет ездить домой каждый год, вынуждены перед поездкой обходить офисы различных фирм и собирать деньги на это. К студентам медресе относятся уважительно, и, как правило, в помощи не отказывают.
На следующий день мы отправились в «атпо хориджи». Там предложили продлить визу аж на месяц, а стоить это должно было всего несколько долларов. Ух, ты, вот это удача! Мы побежали в банк, заплатили пошлину, заполнили анкеты, прицепили фотографии, приложили паспорта. И в тот момент, когда дело уже почти было сделано, полицейский полистал паспорт и сказал: «А вообще-то мы транзитные визы не продляем!», и принялся отцеплять фотографии, рвать анкеты и возвращать нам наши паспорта. Какой удар! От него было не так просто оправиться. От визы осталось лишь два дня, в течение которых мы должны покинуть Иран. До пакистанской границы больше полутора тысяч километров, а за один единственный просроченный день в Иране, по слухам, полагается судебное разбирательство, значительные штрафы и даже, в некоторых случаях, тюремное заключение. А мы то думали пожить в Куме, пообщаться с настоящими аятоллами, побольше узнать об Иране и об исламе. Наши новые друзья из медресе даже придумали нам специальную культурную программу… и вот все пошло прахом. Трагедия!
Собрав рюкзаки, мы двинулись на трассу, исполненные решимости ехать день и ночь, но все же успеть выехать из Ирана. Следующие сутки запомнились лишь мельканием пейзажей за окнами, увы, у нас не было возможности изучить их получше. Исключение мы сделали лишь для города Бам, где находится замечательная старинная крепость. Осмотрев ее со всех сторон, мы вновь начали гонку. Вспоминаются еще борта автобусов, курсирующих по иранским дорогам в большом количестве и украшенных рекламными надписями «beautiful bus» и «hello, mister!» А еще иногда встречаются грузовики с надписью «God» на лобовом стекле. Это просто «Аллах» по-английски, но все равно выглядит несколько странно, особенно в сочетании с надписями типа «рыба», «хлеб» или «огнеопасно» на покатых боках.
В небольшом городке зашли в магазин, чтобы купить еды. Темнолицый и узкоглазый молодой продавец задал по-английски традиционный для Азии вопрос: «Where are you from? Откуда?» Устав по сто раз на день отвечать одно и то же, я ответил: «Китай». «Здорово!» - обрадовался парень, - «А я афганец. Но мой отец был из Китая. Так что, возможно, мы родственники!» Я глубокомысленно согласился, что это вполне вероятно.
До приграничного Мирджаве нас на своей машине подвозил практикующий доктор. Он был скрытым диссидентом и мечтал куда-нибудь уехать из Ирана – в Европу, Америку или на худой конец в Россию. Доктор Назари посетовал, что приграничные с Пакистаном районы довольно опасны, и даже показывал нам потенциальных бандитов, когда мы проезжали мимо них. Вместе с женой и дочкой Назари ехал отдыхать в какой-то местный заповедник. Мы отправились с ними, надеясь, что время на пересечение границы у нас еще есть. Заповедник был что надо, и представлял собой водопад, находящийся в горной пещере. К этому водопаду съезжались многочисленные отдыхающие, в том числе и небольшие группы молодых людей, не выпускающих из рук автоматы Калашникова. «Это наркоторговцы» – пояснил учитель, - «а оружие им нужно, чтобы отстреливаться от полиции».
Мы зашли в пещеру и углубились внутрь. Вода нескончаемым дождем лилась прямо из камней. Через несколько десятков метров пещера стала сужаться, пока не превратилась в щель. Самые смелые иранцы, включив карманные фонарики, полезли в щель, используя для перемещения методы человека-паука. Мы последовали за ними. Вдоволь наползавшись по каменным лабиринтам и промокнув насквозь, мы выбрались на свежий воздух. Этакий иранский аквапарк. Дешево и сердито.
Наконец мы достигли приграничной зоны. Не уследили мы за временем, а ночью таможня, как выяснилось, не работает. Но у нас еще вроде было почти полчаса до закрытия. Мы прошли полицейский пост, на котором скептически посмотрели на часы и посоветовали поторопиться. Потом проехали еще около двух километров на машине. Потом вдоль каких-то длиннющих заборов практически бежали бегом. Все напрасно. К тому моменту, как мы добрались до перехода, иранские таможенники уже ушли, логично посчитав, что в пятницу надо уйти домой пораньше. От Пакистана нас отделяло десять метров и два железных забора. В волнении мы принялись кричать пакистанцам, чтобы те открыли свои ворота, а уж иранские мы как-нибудь перелезем. Но пакистанские пограничники не поддержали эту идею, не смотря на наши уговоры. Волноваться были причины. Седьмой день кончался сегодня, а завтра, строго говоря, начинался восьмой. Если считать время пребывания в Иране по суткам, то мы все равно укладывались бы в семь суток, даже если бы перешли границу на следующее утро. Если же считать про дням, то мы просрочили иранскую визу, что формально является поводом чуть ли не для тюремного заключения. Мы уже скептически подумывали переименовать свою экспедицию во что-либо созвучное «По тюрьмам мира!» Побродив по опустевшим окрестностям таможни, мы обнаружили заборчик, отделяющий Иран от Пакистана. Примерно метр высотой, да еще и разломанный. Естественно его никто не охранял, а за ним уже виднелись люди, автобусы, собаки и прочая обычная, совсем не милитаризованная пакистанская жизнь. И так нам захотелось перешагнуть этот заборчик, но нельзя. Отсутствие въездных штампов – большая проблема, способная на очередной границе перерасти в неразрешимый конфликт.
Заночевали в палатке, а утром были возле перехода самыми первыми. Таможенник мельком взглянул на наши паспорта и поставил выездные штампы. «Не заметил!» - облегченно вздохнули мы, и пошли в Пакистан.
