Неизвестный Мир - V (Ирак)

С обеих сторон турецко-иракской границы скопилось огромное количество транспорта, в основном бензовозы. В Ираке розничная стоимость бензина составляла 70 литров за 1 доллар, поэтому вереницы бензовозов вытянулись на километры. Пеший переход был запрещен, а пассажиров проезжающей машины вносили в специальные списки, копии которых разбирали многочисленные турецкие силовые ведомства (таможенники, полиция, спецслужбы) контролирующих поток людей проходящих через границу. Никаких денежных поборов не производилось, однако пешему туристу предлагалось переехать через границу на такси, что довольно дорого само по себе. Через реку располагался иракский Курдистан, о чем официально заявляла въездная табличка. Курдистанские власти бесплатно выдали нам специальный вкладыш в паспорт, якобы действующий в течение 60 дней. Вероятно, этот вкладыш действовал только на этом переходе при возвращении в Турцию, поскольку на других таможнях о существовании курдистанского листочка даже не имели представления. В Ираке толком не было правительства, а значит - не было и виз. Как радостно сообщил нам турецкий дальнобойщик: «Саддам - ек, виза - ек!» На границе присутствовали американские солдаты, но в таможенном процессе они никак не участвовали, лишь вяло наблюдали за происходящим. Весь контроль осуществляли курдские таможенники и полицейские, наконец-то почувствовавшие себя хозяевами в собственной стране.

Материалы взяты с официального сайта экспедиции: http://www.geocities.com/koubatian/Мы благополучно добрались от границы до города Захо. Попытались двигаться дальше на Мосул, но на выезде из города нас не пропустила полиция, мотивируя свои действия тем, что уже поздно, а дорога опасна. Переночевали в городском парке в палатке. Попытки устроиться на ночлег в организациях и у местных жителей не увенчались успехом. Ночью периодически бухали взрывы. Гроза? Или может американцы бомбят недобитых баасистов? Позже выяснилось, что американцы по ночам уничтожают неразорвавшиеся после бомбежек снаряды, свои и иракские. Днем слишком жарко что-либо делать, а ночью работать гораздо легче, тем более с приборами ночного виденья.
Курды оказались довольно дружелюбными, и, проходя вдоль торговых рядов, мы получили в подарок несколько мешков фруктов и хлеба. В отличие от арабов курды ходят в мешковатых шароварах и широких поясах, а платки на голову наматывают в виде чалмы. Курды степенны, неторопливы и полны самоуважения. К американцам относятся как к друзьям, а русских подозревают в любви к Саддаму Хуссейну. Среди иракцев даже активно муссируются слухи, будто Хуссейна прячут в России, чтобы в один прекрасный день привезти обратно.
Утром мы отправились в Мосул. На этот раз полиция не препятствовала. Автостоп не был сложен, машины иногда останавливались просто так, даже если мы не голосовали. Все-таки первые автостопщики (а то и вообще первые туристы-«бэкпакеры» ) в послевоенном Ираке - невиданное зрелище. Мы ехали и на грузовиках, и в легковушках, и в кузовах пикапов. Дороги были отличными, лишь пейзажи несколько утомляли однообразной пустынностью, а ветер щедро швырял в лицо горячий песок.
В Мосуле решили не задерживаться, а двигаться на Тикрит. Кстати, двумя днями раньше в Мосуле были убиты в перестрелке сыновья Саддама Хуссейна - Удэй и Кусэй. Это также стоило жизни пяти американским солдатам и бог еще знает скольким мирным жителям. Впрочем, гражданских в Ираке никто за потери и не считает. Не то время.
Атмосфера в Мосуле царила несколько напряженная. Мотки колючей проволоки, обгоревшие здания, изредка проносящиеся по улицам американские патрульные «Humvey», в просторечье называемые «хаммерами». Несколько смягчило впечатление от увиденного проехавшее мимо нас такси, в открытом багажнике которого сидели ребятишки и весело махали нам руками. Пока шли по дороге, остановилась машина. В ней ехали журналист «Associated Press» Борзо Дарагахи, американец иранского происхождения, а также переводчик и шофер. Фигуры с рюкзаками вызвали у них удивление. Узнав, что мы «бэкпакеры», да еще и автостопщики, журналист пришел в восторг и решил взять у нас интервью. Мы поехали в ресторан какого-то дорогого отеля, где Борзо решил угостить нас обедом. Мы сели, сделали заказ. Прошло десять минут, с кухни пришли и сказали, что то что мы заказали - отсутствует. Сделали новый заказ, прошло еще минут пятнадцать, прежде чем нам принесли еду. На вопрос переводчика «почему так долго?», официант флегматично ответил: «Потому что нас оставил Саддам…»
Журналист отсоветовал нам ехать в Тикрит, так как это было слишком опасно. Тикрит – родина Саддама и последний оплот баасистов, сторонников диктатора. Не смотря на то что война была официально объявлена завершенной, она продолжались, на этот раз приобретя форму партизанской. Мы решили не рисковать без нужды, и поэтому поехали в Эрбиль. Борзо дал нам координаты некоего итальянца, доктора Джорджио, у которого мы смогли бы остановиться. В районе Анкава на окраине Эрбиля было расположено множество международных неправительственных организаций (NGO), занимающихся реабилитацией осужденных, оказанием медицинской помощи нуждающимся, восстановлением и строительством инфраструктуры и прочими благими делами. Доктор Джорджио работал на «Relief International», где занимался проблемами водоснабжения. Узнав, что мы путешествуем по Ираку автостопом, доктор сильно развеселился и согласился принять нас. В доме у него уже гостили беженцы - девушки из «Medair» Вирджиния, Линда, Лиза и Анника, которые уехали из Киркука после того, как там участились разбойные нападения на NGO. Вечером во дворе дома доктора Джорджио собралась вечеринка - человек двадцать европейцев работающих на разные организации. На столах были расставлены свечи, итальянская паста и пицца, фрукты и вина. Звучали тосты и шутки. Трудно было поверить, что за высоким забором дома находился хаотичный послевоенный Ирак, а не, скажем, мирный и приятный Кипр.
Весь следующий день мы отдыхали и расслаблялись в доме итальянца. Еще бы! Кондиционер, телевизор (новости BBC - "сегодня еще трех американцев застрелили в Багдаде..." - Как хорошо, что мы не в Багдаде!), мягкие диваны и полный холодильник еды, к которому мы получили неограниченный доступ. На улицу выходить даже было страшно. Температура зашкаливала за 50 градусов в тени. Воздух почти дрожал от жары. Впрочем, все равно пора была двигаться дальше.
Где-то в городе неподалеку от парламента Курдистана должна была быть интересная крепость. Мы добрались до парламента и зашли на проходную, чтобы спросить про дорогу к крепости. Никто из охранников по-английски не говорил, поэтому, пытаясь нам помочь, они стали куда-то звонить. Через некоторое время к нам вышел чиновник и предложил пройти внутрь. Мы согласились. Побывать в парламенте Курдистана - разве не интересно?! Здание парламента внутри напоминало дворец, где стояли часовые в национальной одежде (не хуже чем в Ватикане), и был установлен огромный портрет Мустафы Барзани - руководителя курдского освободительного движения и отца нынешнего лидера курдов Масуда Барзани. Пока мы пили чай с чиновником и степенно беседовали о будущем Курдистана, к нам подошел служащий и что-то сказал. Чиновник весь подтянулся и сообщил, что нас хочет видеть некая высокопоставленная персона. Мы поднялись на два этажа выше и оказались в кабинете председателя Демократической партии Курдистана доктора Насиха Гафура. В свое время доктор Насих учился в Киеве, а сейчас возглавлял крупнейшую партию Курдистана (51 место в парламенте из 105 возможных; 49 человек представляли Патриотический союз Курдистана , 4 человека Ассирийское демократическое движение и 1 человек ассирийцев-халдеев). Мы с удовольствием пообщались по-русски. Доктор Насих рассказал много интересного о нынешней ситуации в Курдистане и об его истории. Потом провел для нас экскурсию по парламенту. Здорово!
Посмотрев Арбильскую крепость и покинув город, к вечеру мы добрались до Киркука. По сравнению с северным Курдистаном Киркук нам не очень понравился. Со стороны взрослых стало больше мрачных взглядов в нашу сторону и меньше радостных, а мальчишки стали назойливее. Появились многочисленные попрошайки, в том числе и женщины, закутанные в длинные черные хиджабы. Устроиться куда-нибудь на ночлег оказалось затруднительно - практически все NGO, что работают днем, на ночь эвакуировались. Местный народ не являлся слишком гостеприимным, а ночевать в палатке не хотелось. С полуночи до четырех утра в Киркуке наступает комендантский час, но люди стараются не выходить на улицы без необходимости уже после восьми вечера с наступлением темноты. В позднее время можно напороться на грабителей (местные называют их «алибабами», в честь знаменитого средневекового разбойника Али-бабы по прозвищу Багдадский Вор) или наоборот на американцев случайно принявших вас за первых. И то и другое не сулит ничего хорошего. Мы потратили довольно много времени, прежде чем нам удалось устроиться на ночь в католическую церковь.
Утром пошли изучать город. На городском рынке было полно народу - продавалось все что угодно, уличные менялы предлагали к обмену огромные пачки саддамских динаров и курдистанских динаров "швейцарской" печати (напечатанных на самом деле в Англии). Стоило хоть на минуту остановиться где-либо, как вокруг начинали скапливаться зеваки. Видимо иностранцы здесь были большой редкостью.
Киркук считается курдистанским городом (по крайней мере так говорят курды на севере), но в реальности курдов там не так уж много. В основном в Киркуке живут арабы, туркмены и ассирийцы. Курдские деньги к оплате не принимают. Спросом пользуются только саддамские динары. Наиболее распространенные купюры - 250 динаров (1 доллар = 1500 динаров). Купюры меньшего достоинства (100, 50, 25) существуют, но встречаются не слишком часто, к тому же, как правило, в сильно потрепанном состоянии. Банкноты в 10000 динаров особым доверием не пользуются, так как большое их количество было украдено из банков во время войны, в том числе и купюры без номеров. Номера потом допечатывались кустарными способами, после чего многие магазины отказывались их принимать или принимали по курсу 6500 динаров за 10000.
Выбираясь из города, мы напоролись на "хелперов" (незваных помощников), которые, несмотря на наши протесты, остановили нам автобус в Багдад. Впрочем, с водителем легко удалось договориться взять нас бесплатно на сто километров, а в процессе пути он сам предложил довезти и до Багдада.
Нас высадили на какой-то площади в шиитском квартале на севере столицы. Вид двух иностранцев с рюкзаками вызвал нездоровый интерес со стороны местного населения, особенно юной его части. Нам кричали что-то вероятно обидное и пытались дергать за рюкзаки, подозревая в американизме. В центральной части Багдада стало несколько получше. Народ встречался в основном образованный и замечал развевающийся над рюкзаком российский флажок и надписи на футболке по-русски. Некоторые даже кричали «здравствуйте» и «спасибо». Повсюду виднелись разрушенные дома, обгоревшие автомобили. Из узких переулков мрачно выглядывали американские танки, окруженные баррикадами из бетонных блоков и колючей проволоки.
Уже темнело. Добравшись до посольства РФ, мы не обнаружили никаких восторгов по поводу нашего приезда (чего и следовало ожидать). На территорию посольства «из соображений безопасности» нас не пустили, зато предложили идти ночевать в отель «Шератон» или «Палестина» (примерно 150$ за ночь). Впрочем, у нас был телефон некоего знакомого Николая Кушлевича, о существовании которого мы узнали через интернет. Позвонить было непросто, так как городская телефонная связь в Багдаде была практически уничтожена, а сотовая связь еще недостаточно развита. Единственный выход - дорогущие спутниковые телефоны «Thuraya». Позвонить из консульства, как нам сказали, было невозможно. Мы все же нашли офис, откуда можно было сделать звонок. Минута разговора стоила нам 2 доллара, к тому же нас попытались надуть и выставить счет на полторы минуты по плохому курсу (при этом сам разговор длился не больше двадцати секунд), так что в динарах это получалось более трех долларов. Мы стали прилюдно стыдить жадного хозяина офиса, обвиняя его в обмане, и он в сердцах вернул нам те деньги, что мы заплатили.
Через некоторое время нас, стоящих возле консульства, забрал Николай и отвез к себе домой. В Ираке он работал на некую небольшую российскую компанию и продавал специальное компьютерное оборудование. В Багдаде Николай снимал этаж в частном доме в довольно престижном районе, недалеко от дворца Саддама.
Утром Николай уехал с женой на неделю в Иорданию, и мы остались без места жительства. Оставив собранные рюкзаки во дворе дома, отправились гулять по Багдаду. Еще раз зашли в российское консульство, но там нам не рассказали ничего нового. Ни о существовании российских компаний, ни о присутствии российских журналистах в Багдаде информации не было.
Возле банка неподалеку от консульства толпились люди. Там вроде бы наладили обмен ворованных десятитысячных купюр на честные двухсотпятидесятидинарные, но очереди скапливались большие, а меняли не больше пяти банкнот за раз. Ирак страна еще не пуганная, но, похоже, в скором времени стоит ждать прихода сюда всяких мошеннических финансовых пирамид типа МММ.
Бродить по Багдаду было безумно интересно. Окружающая обстановка шокировала и приводила в трепет одновременно (согласно замыслам американцев). Виднелись остовы изуродованных зданий, разбомбленный телецентр, взорванный банк. На улицах можно было найти листовки призывающие защищать Саддама любой ценой, а также валяющиеся везде гильзы и патроны. Все статуи диктатора уничтожены, максимум, что можно увидеть - стоящие на постаменте ноги. Лица вождя на портретах, мозаиках, барельефах также разбиты, изорваны, сожжены, замазаны краской, расстреляны из пулеметов. Светофоры отключены из-за постоянных проблем с электричеством. На стенах домов и заборах виднелись надписи «Thank you, USA!», «USA go away!» и даже «Yes, yes to Islam». Новая власть начала централизованно выплачивать зарплату и денежные пособия иракцам, и за деньгами выстроились многокилометровые очереди. На улицах помимо американских патрулей встречались британские и итальянские, но редко. В основном носились серые «хаммеры» по две-три машины ощетинившиеся пулеметами в разные стороны. Туда и сюда проезжали танки, бронетранспортеры и какие-то странные самоходные установки. Над городом барражировали вертолеты, обычно сразу по два. Гражданские машины часто ездили с названиями организаций вместо номеров, или даже вообще без номеров. Да и кому они нужны, если в стране царит анархия.
Приближаться к американцам нам крайне не рекомендовали. Каждый день на них организовываются атаки и, в случае очередной, американцы начинают стрелять во все стороны, уничтожая то, что не успело упасть на живот и отползти подальше. По официальным данным с момента официального окончания войны (в мае) по июль включительно погибло свыше 60 американцев, то есть не было дня, чтобы кого-нибудь не застрелили. В реальности число пострадавших гораздо больше, ежедневно с июня по август только в Багдаде погибало от трех до пяти американских солдат. Однако армейское командование не включает в статистику покалеченных, раненых и умерших в госпитале, пропавших без вести или «погибших в результате террористических актов» (считать ли брошенную в проезжающий по улице конвой ручную гранату террористическим актом или нет - все на усмотрение военного начальства, которое не любит афишировать потери). Потери же среди мирного иракского населения вообще потерями не считаются, и серьезные статистические подсчеты никто не ведет. Между прочим, во время ведения боевых действий, американцы применяли то самое запрещенное оружие массового уничтожения (в том числе химическое и радиоактивное), в изготовлении которого обвиняли Саддама Хуссейна. Подозрения против бывшего диктатора не подтвердились, а вот американским солдатам пришлось по ночам вывозить радиоактивный мусор, что образовался на месте некогда стоявших зданий, выкапывая на метр почву под ними, чтобы избежать скандалов с многочисленными правозащитными организациями.
Столицу Ирака коалиционным войскам удалось взять относительно легко. Помогли 600 миллионов долларов, истраченные на взятки высшим армейским офицерам Ирака. Очевидцы утверждают, что видели своими глазами, как иракские генералы и полковники приказывали солдатам сложить оружие и расходиться по домам, что многие с удовольствием и делали.
Багдад огромен (5 000 000 жителей), а на пятидесятиградусной жаре ходить по нему весьма не просто, также как трудно понять маршруты местных автобусов. Многие дороги перекрыты, маршруты изменены и даже местные толком не знают, что и куда ездит. На вопрос «как добраться до...» - неизменный ответ «на такси». В шиитском квартале в самом начале улицы Саадун нас несколько раз предупреждали быть поосторожнее - район неблагополучный. И действительно, пока шли, нас пытался закидать увесистыми камнями местный сумасшедший, его, на наше счастье, отогнали прохожие. Потом какой-то мальчишка махал у нас перед носом палкой с примотанными к ней скотчем ножами, видимо пытаясь просто испугать. Зашли в какую-то аптеку, чтобы узнать, где находится редакция «Baghdad Bulletin», которую мы намеревались посетить. Пока фармацевты с умным видом изучали записанный на листочке адрес, в задней комнате аптеки шла борьба: кому-то вязали руки, а человек кричал и отбивался. После подобных прогулок пешком ходить расхотелось. Местные, чадящие удушливой гарью, автобусы тоже не радовали. В них весьма душно и шумно. Еще там предусмотрены пепельницы возле каждого сиденья, а значит разрешено курить. Этим многие пассажиры пользуются без зазрения совести. Из-за жары окна постоянно открыты, и ветер раздувает пепел по всему салону. Главное - беречь глаза.
Нам удалось найти одну российскую компанию, продолжающую не смотря ни на что работать в Багдаде: «Силовые машины» (бывший «Энергомашэкпорт»). Ее генеральный директор Александр Масленников принял нас очень хорошо и выделил в доме специальную гостевую комнату, где мы и поселились. Вечером в доме остались только мы и сторож - пожилой араб. Он приготовил нам ужин, а сам пошел на второй этаж молиться. Пока мы, при свете керосиновой лампы, ужинали (электричества опять не было), сверху раздавались звуки совершаемого сторожем намаза. Наконец, он спустился вниз. Дедушка не говорил по-английски, но мы поняли, что он жаловался Аллаху на отсутствие электричества, жару, неработающий холодильник и прочие проблемы. Впрочем Аллах не остался глух к его молитвам, и через несколько минут электричество вернулось, что очень обрадовало дедушку.
Мы провели еще несколько дней в Багдаде. Каждый день на улицах доносились звуки автоматных очередей, а изредка можно услышать и выстрелы из пушки. Мы решили, что Ирака с нас достаточно и пора бы уже двинуться в путь. Например, в сторону Кувейта. Как получить кувейтскую визу было непонятно. В Багдаде консульства не было, а противоречивые слухи утверждали, что визу можно получить прямо на границе, правда, для всех кроме русских, но если заплатить больше или принести рекомендательное письмо, то и русских пропускают. В общем, достоверной информации у нас снова не было, и мы поехали наугад.
Выбрались на трассу и направились на юг. Автостопом ехать было не сложно. Машины останавливались почти сразу, причем любые. Некоторое расстояние мы проехали даже на мусоровозе. Водитель посадил нас в кабину, а двое его пассажиров относительно комфортно разместились за мусорным баком.
Одно из самых известных и значительных мест в Ираке – знаменитый Вавилон. Пропустить его мы не могли, поэтому попытались проникнуть в это сакральное место. Увы, американцы облюбовали Вавилон под военную базу. Часовой на въезде позвонил начальству насчет нас, но положительного ответа не получил и, соответственно, не смог пропустить нас на охраняемую территорию. Это несколько огорчило, но было предсказуемо. Что ж, тем проще. Больше нас в Ираке практически ничего не держало, и мы отправились дальше. Вдоль дороги в изобилии встречались разбитые танки и пушки советского и иностранного происхождения.
На участке Хилла – Дивания мы попали в небольшой городок Аль Касим. Местные жители не были избалованы вниманием туристов, поэтому странствующие «белые мистеры» с большими рюкзаками вызвали в городе нездоровый ажиотаж. Такое простое действие как покупка килограмма винограда на рынке с последующим его съеданием за столиком на улице превратилось в целое шоу. Вокруг нас собралось человек шестьдесят. Они внимательно наблюдали за нами и периодически вставляли свои комментарии. Наиболее отважные подростки делали попытки выпросить у нас в подарок что-нибудь из вещей. А встревоженные слабоанглоговорящие взрослые предостерегали нас о высокой концентрации «алибаб» в окружающем пространстве и перекладывали наши рюкзаки с места на место, якобы чтобы не допустить их случайного пропадания. Неожиданно из толпы появился синерубашечный полицейский, представляющий новую власть. Заговорщицким голосом он также сообщил нам про «алибаб», порекомендовал быть настороже, и поинтересовался, есть ли у нас оружие. Потом пообещал помочь и с тем пропал.
Мы поняли, что «шоу» пора прекращать. Если где и есть «алибабы», так именно в этом городе. Водрузив рюкзаки на спины, мы постарались оторваться от любопытной толпы. Некоторое время нас еще преследовали назойливые пацаны, но потом отстали и они. Чуть-чуть проехали на машинах, но недалеко. Водители почему-то плохо понимали, что от них хотят, делали испуганные глаза и уезжали. Или наоборот останавливалось сразу несколько машин, водители собирались в кучки и долго обсуждали между собой удивительные особенности круговорота «белых мистеров» в природе. Мы уже почти отчаялись уехать, как вдруг перед нами остановился джип с уже знакомым полицаем за рулем. С ним еще находилось два товарища. С самым невинным видом полицай предложил проехать с ним обратно в город, для дружеской встречи с неким начальником, в результате которой нам помогут добраться куда мы хотим, и при этом мы избежим многих опасностей поджидающих странников на дороге. Мы согласились, полагая, что ничем особо плохим «встреча с начальником» грозить не должна. А может напоят чаем. Всю дорогу полицай рассказывал как опасен их район, как там убивают и грабят людей, и похищают их с целью получения выкупа. Рассказывал он со знанием дела, наверное сам с этого начинал, пока не вырос до целого полицейского.
Мы въехали в город, когда нам повстречался американский патруль. Наш водитель остановился посреди дороги и что-то начал говорить американцам. Те заинтересовались странными туристами и захотели познакомиться с нами поближе посредством изучения наших паспортов. Заодно попросили посмотреть и цифровую фотокамеру – убедиться, что мы не снимали ей некие секретные объекты. Потом позвонили куда-то по спутниковым телефонам, приехали армейские офицеры, которые также начали звонить по разным инстанциям. Все это время три американских «хаммера» и наш джип стояли прямо посреди дороги, полностью застопорив все движение. Американцы выставили вооруженных солдат по периметру конвоя. Все это вызвало неподдельный интерес местного населения, которое собралось вокруг большими толпами, но не подходило слишком близко, опасливо косясь на автоматические винтовки американцев. Самые сообразительные даже притащили пластиковые стулья и сидели как в театре. Наконец, почти через полчаса инструкции по нашему поводу были получены, солдаты посадили нас в один из «хаммеров», а рюкзаки на всякий случай в другой. Когда конвой тронулся, восторг местного населения достиг апогея. Нам вслед неслись приветственные возгласы, а детишки бежали следом. Еще бы! В городке, который сроду не посещали иностранцы, среди бела дня американские военные арестовывают русских шпионов. Такое даже представить трудно.
Нас привезли на небольшую военную базу расположенную неподалеку от города. Как к нам относиться не было понятно. Один из солдат сделал было попытку пристроить нас в помещении для задержанных, где виднелись следы крови и валялись разрезанные пластиковые наручники, но мы скорее являлись гостями, чем пленниками, поэтому нас пригласили в центр двора, поставили стулья и принесли два подноса с едой. Мы начали хрустеть хотдогами и гамбургерами и общаться с любопытными солдатами. Американцы были вполне дружелюбны и, похоже, намеревались накормить нас до отвала, принося все новые и новые порции еды. Через некоторое время нам сообщили, что хотят отвезти нас на военную базу в Хиллу для беседы, после которой нас определенно должны были отпустить. Мы не возражали (это в любом случае было бы бесполезно), воспринимая происходящее просто как новое приключение. Расселись в «хаммеры», офицер скомандовал «condition one» , солдаты щелкнули затворами М-16, досылая патроны в патронник, и мы поехали.
Дорога не заняла много времени, и вскоре мы уже проезжали сквозь бетонно-проволочные баррикады, окружающие базу морских пехотинцев в Хилле. Фанерный щит возле ворот гласил, что нет лучше друзей, чем морпехи, и нет хуже врагов, чем они. На территории лагеря находились танки, грузовики и прочая военная техника. На плацу выступал какой-то ансамбль, исполняющий популярные американские песни для поднятия боевого духа солдат, рядом высились башни, построенные из коробок с водой и кока-колой. Нас с Юрой провели в одно из зданий и развели в разные комнаты. Здание было довольно неухоженным, а комната, куда меня завели, вообще навевала уныние. Мебель отсутствовала, свет тоже. Меня наскоро обыскали, потом принесли стул. Чтобы в темноте я не устроил что-либо несанкционированное, на пол бросили пару люминесцентных трубок. Пластиковая трубка была наполнена густой жидкостью светящейся оранжевым светом. Химическая реакция, заставляющая ее светиться, срабатывала при преломлении трубки пополам. У входа в комнату встал часовой с автоматом. Минут через пятнадцать пришел офицер, чтобы допросить меня. Допрос велся в форме беседы, ненавязчиво и с улыбками, но взгляд собеседника оставался внимательным и цепким. Потом офицер ушел, а я остался наедине с охранником-пуэрториканцем. Тот, маясь от безделья, щелкал затвором и прицеливался из винтовки в разные стороны, периодически в мою, что мне очень не нравилось. Пуэрториканец сообщил, что он очень любит стрелять, поэтому и пошел в армию. Я уточнил – просто стрелять или стрелять по кому-либо. Часовой немного задумался и ответил, что когда необходимо, он с большим удовольствием стреляет по людям. Интересная особенность человеческой психологии. В мирное время убийство человека отвратительно и противоестественно, но стоит приклеить к нему ярлычок «враг», и вот значимость человеческой жизни уже уменьшилась до размеров картонной мишени.
Потом меня допрашивали еще раз, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Принесли складную койку, армейский сухой паек и несколько журналов «Times». Даже водили в туалет. Вот где проявил себя гений американской армейской мысли. Туалет располагался на улице и представлял собой несколько пластиковых гофрированных труб вкопанных в землю. Можно к трубе пристроиться передом, можно задом. Неудобно в любом случае.
Свет в здании включили, но когда я собирался заснуть, то выяснил, что выключать его не будут. Вообще заснуть было непросто. Беспокоил яркий свет, жара, а еще то, что наши рюкзаки в распотрошенном состоянии валялись в коридоре, а вещи были измазаны в пыли и грязи во время обыска и валялись рядом. Военные раскрутили и развинтили все, что было можно. Даже вынули батарейку из часов и куда-то ее подевали. Неприятно, конечно, но, ничего, приходилось терпеть.
Ночью свет снова отключался и часовой светил фонарем прямо в лицо, чтобы я не сбежал в темноте. Мысль о побеге была абсурдна в любом случае, а вот тыканье фонарем в лицо раздражало безумно. В 4:30 нас с Юрой разбудили, дали собрать вещи и сообщили о том, что сейчас нам предстоит «полетать». Начитавшись «Times», я вслух предположил, что нас хотят отправить на базу Гуантанамо с мешками на головах, но солдаты лишь усмехнулись на такое предположение и ничего не разъяснили. Нас вновь посадили на «хаммеры» и куда-то повезли. Начало светать, когда мы въехали на очередную базу. Эти места мы узнали. Вавилон, тот самый, куда нас не захотели пустить. Мы проехали мимо дворца и исторических развалин и остановились на аэродроме. Здесь были расположены вертолеты морской авиации, такие же, как в военной хронике времен Вьетнама или «Бури в пустыне», однако увидеть их своими глазами было гораздо интересней. Два десантных вертолета с надписями US Marines CH46 начали с шумом раскручивать свои винты. Воздух загудел и задрожал. Солдаты предложили мне пройти в один вертолет, а Юре в другой. Мы с удивлением спросили: «Два вертолета полетят куда-то только ради нас?» Ответ утвердительный. Лучше бы стоимость полета выдали нам деньгами. Пользы было бы больше. Впрочем, мало кто из наших знакомых может похвастаться, что летал на американском военном вертолете. Что ж, полетели!
Мне выдали шлем с очками. Вместе со своим охранником я поднялся в металлическое нутро вертолета. Машина ревела и ходила ходуном. С обоих бортов устроились пулеметчики, готовые щедро поливать пулями пятидесятого калибра все то, что может представлять угрозу полету. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли. «Ты хотел Вавилон. Смотри!» - сказал американец. Мы сделали круг над древними руинами и полетели на север. В Багдад.
Полет проходил на небольшой высоте и занял не более получаса. Мы приземлились на импровизированном аэродроме концентрационного лагеря Абу Грейб на окраине Багдада. Раньше здесь была одна из самых больших саддамовских тюрем с подземельями и пыточными камерами. Говорят, что там было уничтожено и замучено до смерти свыше тридцати тысяч человек, и даже найдены массовые захоронения заключенных. Зловещее место. Однако мы еще не знали, что это Абу Грейб. Сопровождающие просто передали нас из рук в руки, приложив в качестве довеска наше личное дело, что-то вроде инструкции по эксплуатации новоприбывшего человеческого материала.
Здесь никто не знал, что на самом деле мы хорошие. Задержаны, значит за дело, а детали никого не интересовали. Нас немного провезли на здоровенном грузовике. Сопровождала нас девица в военной форме, и это не прибавляло оптимизма, поскольку она не сводила с нас мушки своего пистолета. Приехали, спрыгнули на землю. К нам подошли двое здоровых военных и начали неторопливо натягивать резиновые перчатки. «В задницу полезут» - угрюмо предположил Юра. Я согласился, что с них станется.
Нас обыскали тщательнейшим образом, заставив вынуть все из карманов, и прощупав швы на одежде. Все наши вещи, включая деньги, документы и даже носовые платки куда-то унесли, хорошо еще оставили шнурки в ботинках. Потом нас завели на площадку с натянутым тентом, огороженную по периметру тремя рядами колючей проволоки. Мы уселись под тентом. В пределах видимости были еще несколько подобных огороженных участков с тентами. Возле прохода на участок через дорогу напротив нас была прикреплена табличка «officers», а наш участок украшала табличка «civilians». «С рук не кормить. Опасно» - промелькнуло в голове. Это было что-то вроде сортировочного пункта. Здесь отделяли зерна от плевел, а матерых баасистов от уголовников и прочих «алибаб».
Возле входа в наш лагерь на картонной коробке расположился часовой с помповым ружьем. Ему было явно не уютно на солнце. Мы то сидели в тени под тентом. Впрочем, сидеть приходилось прямо в пыли, поскольку мебель для заключенных не была предусмотрена. Часовые сменялись каждые двадцать минут, а мы все сидели за колючей проволокой и не знали, чем кончится эта история.
Для беседы с нами прислали офицера говорящего по-русски. Складно говорить у него не очень-то получалось, и мы перешли на английский. Офицер пытался выяснить за что нас задержали, а мы пытались выяснить то же самое у него. Пообщавшись с нами вместе, а потом с каждым из нас по отдельности, он, вероятно, сделал какие-то выводы и ушел. И больше не появлялся. Выпустят нас или нет - осталось непонятно.
По нашей просьбе американцы принесли пару коробок, чтобы на них можно было сидеть и питьевую воду в бутылках. Как потом выяснилось, в коробках были американские сухие пайки (MRE: Meal, Ready-to-Eat, Individual). Мы безжалостно распотрошили одну из коробок. Еда у американских солдат неплохая. Всего нам встретилось двадцать четыре разновидности пакетов MRE. Вот, например, пакет № 19: мясо с грибами в овощном соусе, крекеры, овсяное печенье, порошок какао, желтый рис, земляничный джем, соль, соус табаско, растворимый кофе, сухое молоко, сахар, жевательная резинка, салфетки, пластиковая ложка, спички, влажная гигиеническая салфетка. Также в комплект входит MRE разогреватель – пластиковый пакет с химическим реагентом, моментально нагревающимся при добавлении воды. Комплекты довольно разнообразны, в них встречаются порезанные фрукты, конфеты, пирожные, растворимые напитки. При желании можно выбирать только комплекты с надписью «vegeterian». Они, как правило, самые вкусные.
Для нас американский ящик был спасением и единственным развлечением в течение долгих часов бессмысленного ожидания. Мы относились к коричневым пластиковым пакетам почти что с отеческой любовью. Интересно, что американцы наоборот не слишком жалуют свои сухие пайки, предпочитая свежую еду, и вскрывают их лишь для того, чтобы вытянуть оттуда что-нибудь вкусненькое. Естественно, за многие месяцы службы в Ираке опостылет даже самый сбалансированный сухой паек.
Вода в бутылках настолько нагрелась, что заваривать в ней чай или кофе не представляло сложности. А вместо использования патентованных химических разогревателей мы просто выставляли пакеты с едой на солнце, и через несколько минут еда была готова.
Юра предпочитал мотать свой срок в спящем состоянии и, кое-как замотавшись в кусок тента, ушел в мир сна. Мне же не спалось, а делать было абсолютно нечего, и я у каждого из постоянно сменяющихся охранников, в том числе девушек, пытался выпросить что-нибудь почитать. Единственной литературой, которая нашлась у американцев, был журнал «Maxim», но читать там было нечего, а рассматривать фотографии полуобнаженных красоток быстро надоело. Вечером нас так и не отпустили, вещи не вернули и кровати, как в Хилле, не принесли. Я пытался требовать улучшения наших жилищных условий, хотя бы в виде доски или куска картона, на которой можно было бы спать, но охранники остались глухи к этим требованиям. Пришлось разломать картонную коробку из-под еды и лечь на нее. С отступлением дневной жары, ночью активизировались разного рода насекомые: огромные кузнечики, комары, муравьи, мотыльки и какие-то странного вида крупные летающие штуковины, «dragonfly», как их называли наши охранники. Вся эта летающе-прыгающая братия норовила нас покусать, и, вероятно, после жилистых иракцев, считала за деликатес. Проиграв в неравном бою с насекомыми, Юра переместился спать в сидячем состоянии на оставшийся целым ящик с едой. Среди ночи появился какой-то хмурый сержант, и ящик забрал, видимо опасаясь за его судьбу. А еще всю ночь где-то неподалеку стреляли и палили из пушек. Короче, это был не самый приятный ночлег в нашей жизни.
На следующий день армейский грузовик привез к нашему лагерю странную деревянную конструкцию, отдаленно напоминающую типовую автобусную остановку. Мебель для нас? Если они решили улучшить наши жилищные условия, то это не к добру. Значит, мы здесь задержимся надолго. Оказалось, что эта штуковина должна была исполнять роль будки для наших сторожей. Хоть охранники и менялись постоянно, но все же сидеть под палящим солнцем, да еще в тяжеленных бронежилетах, им совсем не нравилось.
Через пару часов к нашему лагерю привезли полный фургон «алибаб». Руки их были скручены за спиной одноразовыми пластиковыми наручниками. Их обыскали и загнали на периметр напротив нас, тот, что был с надписью «officers», хотя на офицеров чумазые «алибабы» никак не смахивали, а были скорее похожи на безобидных мирных жителей случайно попавших под зачистку. Новичков быстро рассортировали и отправили куда-то, должно быть в тюрьму, а мы вновь остались в одиночестве.
В результате общения с охранниками и просто любопытствующими солдатами удалось выяснить, что нас собираются вскоре освободить. И то ли отправить в Кувейт, куда мы и собирались, то ли в Россию, то ли в Америку. Гадать было довольно интересно, после авиаперелета в Багдад мы готовы были к чему угодно. У одного из подходивших к нам офицеров я попросил подыскать мне какой-нибудь головной убор. Моя кепка утерялась на базе морпехов в Хилле, а ходить под иракским солнцем с непокрытой головой было практически равносильно самоубийству. Офицер обещал помочь и через некоторое время принес нам комплект футболок, шлепанцев, полотенец, а также мыло и зубную пасту. Никакой шапки он к сожалению не нашел. Зато нам удалось выторговать еще несколько послаблений - наши рюкзаки и поход в душ. С получением рюкзаков жизнь резко изменилась к лучшему. Можно было поставить палатку и разместиться в ней с комфортом, читать книги или делать записи. А в душ, который располагался в другой части лагеря, нас возили на «хаммере». Душевые кабинки были построены американцами специально для заключенных иракцев, которых мы наконец увидели в большом количестве. Они сидели под тентами на огромном поле размером в несколько стадионов.
Возвратившись к себе, я развесил выстиранную одежду на веревках, чтобы придать нашей временной тюрьме жилой и безобидный вид. Наконец нам сообщили, что дело сдвинулось с мертвой точки, и вскоре нас отпустят.